![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Оригинал взят в 
complementarism от 24 сентября, 2011
Не следует питать иллюзий насчёт вошедшей в легенду, а скорее в миф, религиозной (мировоззренческой) всеядности древних. По сути, вся религиозная жизнь добуддийской эпохи - это региональные вариации одного и того же блюда. До прихода Будды человечество не знало никаких иных общностей, кроме этнических, и, соответственно, никаких иных мировоззрений, кроме родовых. И даже вековая вражда тех или иных народов не мешала им чувствовать фундаментальное сходство их жизненных стратегий. Поскольку же в язычестве наряду с божествами крови почти всегда присутствуют и божества почвы, закономерной становится практика катенотеизма, то есть, в частности, поклонение богам чужой почвы в том случае, если ты попал на неё в качестве торговца, дипломата, путешественника или беглеца. Отсюда проистекает и возможность заимствования у соседей божеств, которые специализируются в сфере, где эти соседи особенно сильны или вообще являются первопроходцами. Поклоняться время от времени то египетским, то вавилонским, то греческим богам, так же как финикийским, иранским, индийским, китайским, не значит исповедовать разные мировоззрения. Это не драматичный выбор, не переход в другую веру. Когда же такой выбор появился, хвалёная языческая терпимость мгновенно улетучилась, о чём свидетельствуют серьёзные неприятности, сопровождавшие не только первых христиан, но тех же буддистов и даже Конфуция с его последователями.
Последнее особенно удивительно, если учитывать, что конфуцианство изначально не только не противопоставляло себя вере предков, как это делало, например, христианство, но осознавало себя как продолжение седой древности и всячески культивировало почтение к ней. Тем не менее почти сразу возникло напряжение как в отношениях с народной китайской религией, так и с различными школами даосизма - учения, в котором родовое здоровье рассматривается сквозь призму здоровья индивидуального. Противостояние осуществлялось и в форме диспутов, и, порой, в форме применения вооружённой силы, с многочисленными жертвами. Когда же в Китае появился буддизм (первые века новой эры), чужеродное варварское учение, ситуация ещё более осложнилась.
Примерно триста лет в китайской культуре длилось уникальное для древности положение - взаимонезависимое сосуществование трёх, а строго говоря четырёх (если всё-таки разграничивать по этому признаку даосизм и народную религию китайцев), совершенно разноплановых и разнонаправленных мировоззренческих систем. Проникновение буддизма оказало парадоксальное влияние: оно, с одной стороны, в какой-то мере сблизило прежних соперников на почве их общего происхождения, а с другой, стало беспрецедентным примером усвоения китайской культурой совершенно чуждого ей учения. Именно эта оттенённая буддизмом вопиющая разность и навела китайских мыслителей на мысль о том, что каждая из названных мировоззренческих систем имеет свою специализацию и что поэтому они вполне могут дополнять друг друга, занимая каждая свою нишу, а не противоречить друг другу и бороться за выполнение одних и тех же задач. Уникальная ситуация натолкнула на оригинальное решение, отличное от проторенных путей мировоззренческого эклектизма и синкретизма. На специализированное многоверие работали и свойственные трём учениям установки: даосский рецепт гибкости и непротивопоставления себя миру, конфуцианская доктрина всеобщей гармонизации и буддийская концепция, согласно которой каждому сознанию открывается свой мир в соответствии с его кармой.
( Углубиться )
complementarism от 24 сентября, 2011Не следует питать иллюзий насчёт вошедшей в легенду, а скорее в миф, религиозной (мировоззренческой) всеядности древних. По сути, вся религиозная жизнь добуддийской эпохи - это региональные вариации одного и того же блюда. До прихода Будды человечество не знало никаких иных общностей, кроме этнических, и, соответственно, никаких иных мировоззрений, кроме родовых. И даже вековая вражда тех или иных народов не мешала им чувствовать фундаментальное сходство их жизненных стратегий. Поскольку же в язычестве наряду с божествами крови почти всегда присутствуют и божества почвы, закономерной становится практика катенотеизма, то есть, в частности, поклонение богам чужой почвы в том случае, если ты попал на неё в качестве торговца, дипломата, путешественника или беглеца. Отсюда проистекает и возможность заимствования у соседей божеств, которые специализируются в сфере, где эти соседи особенно сильны или вообще являются первопроходцами. Поклоняться время от времени то египетским, то вавилонским, то греческим богам, так же как финикийским, иранским, индийским, китайским, не значит исповедовать разные мировоззрения. Это не драматичный выбор, не переход в другую веру. Когда же такой выбор появился, хвалёная языческая терпимость мгновенно улетучилась, о чём свидетельствуют серьёзные неприятности, сопровождавшие не только первых христиан, но тех же буддистов и даже Конфуция с его последователями.
Последнее особенно удивительно, если учитывать, что конфуцианство изначально не только не противопоставляло себя вере предков, как это делало, например, христианство, но осознавало себя как продолжение седой древности и всячески культивировало почтение к ней. Тем не менее почти сразу возникло напряжение как в отношениях с народной китайской религией, так и с различными школами даосизма - учения, в котором родовое здоровье рассматривается сквозь призму здоровья индивидуального. Противостояние осуществлялось и в форме диспутов, и, порой, в форме применения вооружённой силы, с многочисленными жертвами. Когда же в Китае появился буддизм (первые века новой эры), чужеродное варварское учение, ситуация ещё более осложнилась.
Примерно триста лет в китайской культуре длилось уникальное для древности положение - взаимонезависимое сосуществование трёх, а строго говоря четырёх (если всё-таки разграничивать по этому признаку даосизм и народную религию китайцев), совершенно разноплановых и разнонаправленных мировоззренческих систем. Проникновение буддизма оказало парадоксальное влияние: оно, с одной стороны, в какой-то мере сблизило прежних соперников на почве их общего происхождения, а с другой, стало беспрецедентным примером усвоения китайской культурой совершенно чуждого ей учения. Именно эта оттенённая буддизмом вопиющая разность и навела китайских мыслителей на мысль о том, что каждая из названных мировоззренческих систем имеет свою специализацию и что поэтому они вполне могут дополнять друг друга, занимая каждая свою нишу, а не противоречить друг другу и бороться за выполнение одних и тех же задач. Уникальная ситуация натолкнула на оригинальное решение, отличное от проторенных путей мировоззренческого эклектизма и синкретизма. На специализированное многоверие работали и свойственные трём учениям установки: даосский рецепт гибкости и непротивопоставления себя миру, конфуцианская доктрина всеобщей гармонизации и буддийская концепция, согласно которой каждому сознанию открывается свой мир в соответствии с его кармой.
( Углубиться )
