Юрий Тихонравов

Истинный коммунизм - это собственность всего человечества на все средства производства. Чтобы человечество было подлинным собственником, а не номинальным, от имени которого действуют какие-то жулики, должен быть возможен оперативный консенсус всех живущих в мире людей. Для этого может быть необходим, например, искин-посредник, который способен одновременно общаться со всеми людьми и быстро находить общее, устраивающее всех решение. Но и этого было бы недостаточно.

В силу габаритов человечества и его собственности этот искин-посредник беспокоил бы вас постоянно. Необходимость принимать судьбоносные решения о средствах производства возникала бы каждую йотосекунду, а то и чаще. Вам, опять-таки, пришлось бы всё бросить, чтобы только этим и заниматься, и то времени бы не хватало, хотя бы потому, что ведь бывают же и всякие серьёзные несогласия, преодоление которых нетривиально. То есть все решения сильно бы тормозились.

Продолжение, начало здесь.

0. Англосаксы подключились к бурному обсуждению коллективной воли в конце 40-х. Это были Робин Коллингвуд (Collingwood) с его книгой “Новый Левиафан” и Хьюэл Дэвид Льюис (Lewis) с его книгой “Коллективная ответственность”. В отличие от большинства немцев-феноменологов, они были ярыми индивидуалистами и отрицали, что существует какая-то коллективная личность со своей волей помимо воли отдельных человеческих личностей. Англосаксонский индивидуализм и предопределил то обстоятельство, что наследие феноменологии не пользуется особенным спросом в современных дискуссиях, за двумя исключениями - известного Макса Шелера и малоизвестной Герды Вальтер (Walther). Шелер считал, что коллективная воля не ограничивается индивидуальным сознанием, но и не выходит за его пределы. Благодаря этому прекрасному образчику философской уклончивости он и остался в поле зрения современных индивидуалистов, которые хотя и не пользуются его идеями, но и не забывают о нём. Вальтер же, напротив, создала чёткую модель, которая очень напоминает современные.

Согласно Вальтер, майдан является коллективной волей, если

1) ты хочешь устроить майдан;

2) он хочет устроить майдан;

3) ты сопереживаешь ему;

4) он сопереживает тебе;

5) ты отождествляешь его желание со своим;

6) он отождествляет твоё желание со своим;

7) вы оба знаете, что у вас есть такие желание, сопереживание и отождествление.

Если большинство немецких доктрин коллективной воли так или иначе допускало, что её суть можно выцедить откуда-то из воздуха, не обращаясь к членам коллектива, то у Вальтер требуется опросить каждого, что он думает и чувствует. Это означает, что коллективная воля выясняется только благодаря консенсусу.

1. Мы-интеция Вилфрида Селларса (Sellars) - отправная точка ныне идущей англосаксонской волны.

Согласно Селларсу, майдан является коллективной волей, если

1) ты хочешь устроить майдан;

2) он хочет устроить майдан;

3) поскольку одному тебе майдан не по силам, ты хочешь, чтобы и он устроил майдан;

4) поскольку одному ему майдан не по силам, он хочет, чтобы и ты устроил майдан;

5) вам вместе майдан по силам.

При этом каждый отдельный человек может ошибаться насчёт того, что другой тоже хочет устроить майдан. Поэтому чтобы выяснить такую коллективную волю, надо опросить каждого. Только если каждый скажет одно и то же, можно сказать, что майдан есть воля данного коллектива. Таким образом, единственным способом выяснить коллективную волю по Селларсу является консенсус. Это вполне соответствует сути майдана: консенсус против выборов и мнения большинства.

Два года назад я был в Йошкар-Оле и поразился тому, как местный губернатор, вложив огромные средства в строительство, создал уникальный культурный феномен. Подумалось даже, сколько прекрасного можно сделать, если хотя бы часть средств не прятать в матрасы, вывозить, прогуливать и проч., и как же здорово, если хотя бы кто-то это делает. Там возникли целые великолепные районы, посвящённые Италии, Фландрии и т.п. И всюду под видом тех или иных деятелей европейского прошлого, которым поставлены памятники, посвящены здания и проч., запечатлены инициалы самого губернатора, который, видимо, стремился отождествить себя с мужами эпохи Возрождения.

Сейчас он мучается в тюрьме.

Почитайте, это очень поучительно: “Арестованный экс-глава Марий Эл пожаловался на отсутствие туалетной бумаги и трусов”

А теперь напомню несколько фраз из моей серии о собственности:

В любой момент ты можешь стать фактическим собственником огромного имущества. И в любой момент ты можешь потерять всё, включая самого себя. Всё зависит то того, нравишься ты посредникам или нет и каково соотношение сил между их группировками. (О вечной собственности)

Такая [условная] собственность действительно есть кража. Это непрерывная кража всех у всех. В таких условиях страдание и отчуждение испытывают все. И посредники, которые прямо управляют громадной собственностью, как никто другой ощущают невозможность насладиться подлинной жизнью. Вроде всё есть, но ничего нет. В такой жизни всё зыбко и переменчиво, кроме страха. (Кто будет делать революцию)

Непонятно, кто, как и почему принимает решения, все всё время гадают и говорят про какой-то “хитрый план”, постоянно кого-то вдруг выгоняют, арестовывают или даже сажают в тюрьму, кто-то сбегает к прямым врагам и проч. и проч. И сейчас правители России, включая верховного, не знают покоя. Как они закончат свои дни? Успеют дожить во дворце или окажутся в изгнании, в нищете, а может, и в тюрьме? Можно лишь гадать. Разве это жизнь? Вы не устали от такой жизни, милостивые государи? (О вечной собственности)

Аргумент, согласно которому некоторый уровень кооперации труда не может обойтись без коллективной собственности на средства производства, одновременно глуп и лукав, то есть он хорошо выражает характер посреднического сообщества на поздних стадиях его жизни.

Глуп он потому, что между организацией производства и характером собственности нет прямой связи. Это совершенно разные аспекты нашего существования. Но как раз в смешении этих аспектов и состоит лукавство.

Мастер своего дела и руководитель могут не то что не быть собственниками - они могут быть даже рабами, как это происходит, например, на современных предприятиях, которыми владеют преступные группировки. Собственник может вообще ничего не понимать ни в какой детали производства и не уметь им управлять в целом.

Собственник средств производства - это тот, у кого власть допустить тех или иных специалистов до этих средств или не допустить. При этом он может руководствоваться критериями максимальной прибыли или максимального удовлетворения потребностей общества, просто слушать, что ему говорят знатоки, или поступать по наущению внутренних демонов. Он может перепрофилировать доставшиеся ему средства производства в сторону более знакомой ему сферы, сдать их в аренду, продать, подарить, забросить, раздать бедным, закопать в землю, попросту уничтожить. Судьба его собственности связана с его личной судьбой, поэтому каждое его решение на этот счёт носит экзистенциальный, а не технический характер. Мастера и управляющие руководствуются критериями, заданными собственником, и выполняют стратегическую задачу, заданную собственником. Ничего поменять в этом отношении они не могут.

Что меняет в этой ситуации коллективная собственность?

Главный тезис всякой конспирологии состоит не в том, что какая-то небольшая группа людей организует те или иные масштабные события, а в том, что никогда неизвестно, что это за группа. Ни один конспиролог не скажет, ни как называется эта группа, ни кто именно в неё входит, ни даже по какому принципу в неё попадают. Мировая Закулиса не просто в тени, не просто не афиширует себя - она в принципе непостижима, вы никогда не сможете её как-либо определить. Последовательные конспирологи также утверждают, что неизвестны даже мотивы всемирных заговорщиков. Они делают всё значимое в этом мире, но зачем - опять непроглядная тайна. Потому что приписывание каких-либо чётких целей - это уже способ определить группу, вычислить её по интересам.

Нетрудно понять, что конспирология - это естественное сознание условной собственности. Посредники должны выражать некую божью или общую волю, которой нет. Что же они тогда выражают? А неизвестно что. Это всегда туман, всё более сгущающийся в непроглядную мглу. В мире посредников тайна, недосказанность, муть - главные атрибуты бытия. Он, этот мир, порождает все формы самого радикального иррационализма. Условная собственность по самой своей сути есть способ бесконечно избегать ответственности за вещи. Каждый посредник стремится перекладывать решения на другого, и она, эта ответственность, в конечном итоге растворяется. Никогда не узнаешь, кто принял то или иное решение. “Коллектив решил”. “Партия решила”. “Корпорация решила”. “Государство решило”. "Народ решил". Наконец, жизнь посредников - это постоянные интриги, заговоры и перевороты, вечная борьба, в которой ни одна сторона не видит противника ясно. Условия борьбы размыты, всё происходит тайно, “под ковром”, все постоянно друг друга предают, меняют стороны и проч. и проч. В таком мире что бы ни происходило, всегда истолковывается как чьи-то действия против кого-то, но никогда непонятно, чьи именно и против кого.

Мир безусловной собственности - это мир хозяев, которые не только не скрывают себя, но, наоборот, ярко и даже порой навязчиво демонстрируют. “Смотрите, это я, это мои вещи, это я с ними сделал то, что вы видите”. “Это моё, а не ваше, не трогайте мою собственность”. В мире безусловной собственности царствуют беспощадная ясность и грубый рационализм. Все конспирологические допущения для него оскорбительны и могут говорить только о преступлениях. Кто хочет скрыть себя? Только тот, кто делает нечто предосудительное.

Можно было бы сказать, что все мыслители, которые проецируют конспирологические модели на мир безусловной собственности, просто дикари, которые применяют к цивилизованному миру свои дикарские мерки. Часто это именно так. О мире хозяев, где всегда видно, кто принял те или иные решения, они говорят как о затхлом и трусливом мире подковёрных манёвров: “Люди решили” или часто просто “решили” сделать то-то и то-то. Кто решил, неизвестно. В конспирологии, как и в мире условной собственности, нет субъекта. Есть его суррогат, размытый, безликий и тёмный призрак.

Но не будем торопиться списывать конспирологию и конспирологов. Мы живём в мире корпоративной контрреволюции, где условная собственность возвращается. Корпоративный мир - это именно мир условной собственности, мир тайны, мир конспирологии.

Попробуйте определить, например, кто хозяин Apple. Компанию, как и положено, основал оперативный коллектив из трёх человек - Рональд Уэйн, Стив Возняк и Стив Джобс. Но они уже давно не собственники. Знаменита история, как Джобса выгнали, а через 12 лет вернули в качестве консультанта, а потом и менеджера. Бывает, когда верховный посредник по тем или иным причинам ведёт себя подобно безусловному собственнику. Он действует помимо всей иерархии и может выгнать кого угодно. Именно так вёл себя, например, Сталин, которого потому и прозвали “Хозяином”. Управляющий в таких случаях относится к управляемому имуществу как к своему со всеми вытекающими отсюда последствиями. “Хозяин” - это высшее звание, до которого в принципе может дослужиться посредник.

Но на самом деле он, конечно же, никакой не хозяин. Любой самый жестокий и авторитарный диктатор всего лишь временная компромиссная фигура. Когда “хозяин” умирает, закономерно возникает конспирологическая уверенность, что он пал жертвой борьбы между группировками посредников. Часто именно так и случается. Даже если его не прямо убили, а умер сам, то либо “дали умереть”, то есть не дали вовремя нужного лечения, либо попросту не успели убить, то есть естественная смерть опередила убийц. Это, повторим, закономерно для мира посредников. Поэтому и смерть Сталина, и смерть Джобса окружены облаком всевозможных слухов и версий.

Так кто же сегодня собственник этой гигантской компании, основанной тремя людьми? Это не какая-то личность или группа личностей. Это группа юридических лиц, фикций. А каждое из этих юридических лиц - это группа других юридических лиц. И так чуть ли не до бесконечности. Определить, что за люди в конечном итоге стоят за этой огромной собственностью, практически невозможно. Зачем они себя скрывают? Разумно предположить, что они попросту злодеи, преступники, которые не хотят, чтобы их изобличили.

Вот почему с фикциями, которые обозначают условную собственность, должно быть покончено. Только это могло бы сделать конспирологию действительно уделом одних дикарей и сумасшедших.

Пока американцы добиваются, чтобы перестать уподоблять людям корпорации, в Новой Зеландии и Индии к людям приравняли пару рек.

Сначала новозеландский суд утвердил соглашение 2012 года между Британской Короной и Фондом попечителей реки Уонгануи, где реке придан соответствующий статус. А вслед за этим суд индийского штата Уттаракханд сделал то же самое для священных рек Ганг и Джамна. Разумеется, чтобы выражать их интересы, сразу назначены “представители” - в данном случае государственные чиновники. Как эти чиновники будут попадать на соответствующие роли, мутная история, как всегда в подобных случаях. В прошлом учредили бы специальный обряд, в ходе которого река бы “сама выбирала” посредника своей воли. А нынче, что “народ”, что “река” - разницы никакой. Так, для пущей экзотики и привлечения туристов. Можно и “Священный Кавказ” вкупе со “Священным Байкалом” сделать “легальными личностями”.
Но заметьте, в обоих случаях помимо прочего звучит современный и благородный экологический мотив. Сразу становится понятной "классовая сущность" движения зелёных.

Буржуазия за 500 лет совершила несколько десятков социально-политических переворотов, и вот надо опять.

Всего 4 пункта.

Я уже писал, что разделение на левых и правых не имеет никакого значения для современности, все разногласия среди тех, кто так себя называет, касаются только далёкого прошлого, то есть чисто декоративные, игровые. Точно таковы же различия между “либералами-мультикультуралистами” и “националистами”. Поэтому и все надежды на вступающего сегодня в должность Трампа носят такой же характер, то есть они совершенно ложные - как для самих американцев, так и для обитателей “остального мира”. Трамп как явление есть лишь новая обёртка для продолжения одной и то же последовательной политики, которая связана не с бубенцами и фейерверками, а с реальными интересами реальных групп.

Мультикультурализм и национализм служат одной и той же цели, только на разных этапах. Мультикультурализм нужен был для того, чтобы начать ввозить дешёвую рабочую силу из бедных стран. Национализм нужен для того, чтобы продолжать это делать, причём на более выгодных условиях.

То и другое прямо соответствует интересам самых обычных предпринимателей - прежде всего тех, кто может сам ввозить дешёвую рабочую силу или кто может воспользоваться тем, что ввозят другие. Предприниматели, как мы знаем, это и есть капиталисты, и именно в этом смысле мультикультурализм и национализм типичные буржуазные идеологии.

Местная рабочая сила представляется капиталисту неоправданно дорогой, что по его мнению тормозит развитие бизнеса ("зажрались"). Он может вывезти своё предприятие в бедную страну или может привезти рабочую силу этой страны домой.

Но в бедной стране свои власти. С ними надо договариваться, им тоже надо платить. Кроме того, они в любой момент могут попросту отнять твоё предприятие. Поэтому использовать рабочую силу из бедной страны у себя дома, где своя же власть, это самое выгодное.

Но ввоз чужаков всегда ведёт к конфликтам, поначалу бытовым, а потом и более масштабным. Прежде всего сам капиталист рассматривается как предатель своей нации. Кроме того, он завозит прямых штрейкбрехеров и учиняет демпинг на рынке рабочей силы, разрушая плоды социальной борьбы нескольких поколений местных работников. Мультикультурализм направлен против любого подобного протеста. “Это такие же люди, как и мы”. “Мы обязаны им помочь”. “Разнообразие культур - это благо”. В рамках этой идеологии всякое выступление против импорта дешёвой рабочей силы осуждается как расизм, проявление ненависти, наследие колониализма и проч.

Когда задача мультикультурализма решена и ввоз рабочей силы из бедных стран стабилизирован, появляется новая задача. Надо сделать так, чтобы уже сами мигранты не могли торговаться и бороться за свои права. Для этого используется энергия, которая связана с раздражением местного населения против чужаков-штрейкбрехеров. Когда это раздражение оформляется в националистическую идеологию и возводится в ранг государственной политики, мигрантам становится почти невозможно что-либо делать для улучшения своего положения. В любой момент могут попросту вышвырнуть, и никто не поддержит.

Одновременно с этим или чуть раньше вывоз предприятий в бедные страны можно свернуть и, даже наоборот, начать специально разрушать экономику этих стран всеми способами, вплоть до прямых бомбардировок, чтоб у их рабочей силы не было другого выхода, кроме как ехать пусть даже в недружелюбные, но богатые регионы за работой. То есть каким бы тяжёлым ни было положение мигранта, возвращаться ему некуда.

Для коренных работников богатых стран во всех случаях результат один: на фоне мигрантов они должны резко снизить стоимость своей рабочей силы и, соответственно, качество своей жизни. Разумеется, под флагами "объединения нации и мобилизации ради нового величия".

Народная государственность - это панархия при сохранении территориального государства, которое выступает инициатором панархического устройства и его верховным арбитром. Иными словами, народная государственность - это панархия сверху.

Сегодня наиболее заинтересованными в панархии силами являются транснациональные корпорации, а также религиозные и вообще идеологические общины, каковые по сути и являются прототипами внетерриториальных государств. Однако они неготовы преодолевать сопротивление крупных территориальных государств и не в состоянии даже договориться друг с другом. Корпорации по своей природе вообще ориентированы исключительно на извлечение прибыли для своих владельцев и в силу своей природы не могут предложить человеку реальные альтернативы жизненного устройства. А ведь смысл панархии именно в том, чтобы человек до предела мог реализовать своё право на выбор особенного образа жизни. Корпорации способны извратить идею панархии, давая людям лишь псевдовыбор, слегка прикрытый рекламными лозунгами. Идейные же сообщества совершенно разрозненны, и среди них встречаются совершенно некомплементарные, то есть такие, которые ни при каких условиях не могли бы вписаться в систему сообществ, где люди разных образов жизни могут бесконфликтно жить друг рядом с другом.

Между тем, система внетерриториальных самоуправляемых общин нуждается в том, чтобы установление межобщинных правил и арбитраж в случае межобщинных и трансобщинных споров осуществляла могущественная и нейтральная инстанция, признаваемая всеми общинами. Эта инстанция должна также контролировать образование и ликвидацию персональных юрисдикций. Если, скажем, некая персональная юрисдикция не предлагает никакого оригинального способа разрешения споров и вообще не связана с особенным образом жизни либо если её предложение заведомо некомплементарно, данная инстанция не должна допустить оформления данной юрисдикции. Если персональная юрисдикция была образована, но позже утратила своё идейное содержание либо проявила свою некомплементарность, рождая постоянные конфликты и отказываясь их урегулировать, она должна быть принудительно ликвидирована.

Ресурсами и авторитетом для решения таких задач сегодня обладает только территориальное государство, которое и возникло как институт в 17-18 веках, будучи просвещённой альтернативой слишком ограниченным клановым, цеховым и религиозным сообществам, неспособным поддерживать стабильный межобщинный мир при всё возрастающем межобщинном взаимодействии.