Между растением и хищником

[yuritikhonravov]

Тут один искренний читатель признался, что не понимает, что же я пишу. То-то я гляжу, целый ряд последних очерков сопровождается зловещим молчанием. Не значит ли это, что непонимание испытывают многие? В связи с этим ещё раз пересмотрел материалы своего журнала. И пришёл к выводу:этот дневник - своего рода философский квест за правильной религией.

Чем обусловлен этот нетвёрдый поиск, похожий на бесцельные блуждания и аффективные метания? Я исхожу из того, что жизнь человека предельно драматична. Ему непрерывно приходится делать очень серьёзный выбор. Причём выбор этот зачастую требует таких эмоциональных и умственных усилий, которые не все готовы прилагать. У многих и ресурсов-то таких нет. Но не делать этот выбор невозможно.

Вот, например, как относиться к окружающим нас живым существам? Оказывается, само наше существование требует постоянных жертв с самого момента нашего рождения. Это настоящая ежесекундная трагедия. От того, как мы к этому отнесёмся, зависит очень многое, вся наша жизнь. Хотя бы потому, что окружающие живые существа обязательно отреагируют на нашу к ним установку.

Вижу тут три выхода. Первый - признать себя прирождёнными убийцами и радостно принять это своё место в мире. То есть не останавливаться ни перед каким ущербом другим жизням, если это необходимо для цветения твоей. Разумеется с теми поправками, которые обозначил Платон в беседе Сократа с Калликлом (диалог "Горгий"). Однако и с ними такой подход неизбежно рождает войну всех против всех и, вместо того чтобы приносить искомое цветение, делает жизнь невыносимой.

Второй - отказаться от убийств. Но этот путь, при внимательном рассмотрении, требует отказа от одежды, жилья, посуды и проч., желательно также от каких-либо передвижений. Не зря дигамбары вооружены метёлками, которыми метут перед собой, дабы кого-нибудь не задавить. В идеале надо бы и вовсе отказаться от еды: так называемая инедия, или солнцеедство. Но для этого необходимо владеть способностью к фотосинтезу. По сути, идеал не-убийства - это растительный мир. Однако даже среди растений есть борьба за существование, одни убивают другие, заслоняя им свет, высасывая их почву и т.д.

Третий выход - не принимать определённого решения и болтаться где-то между ними. Такой подход приводит к постоянной неуверенности, метаниям и лишает человека большей части его энергии. Его-то бессознательно и разделяет большинство людей. Сознательные разрабатывают целые системы: кого и когда можно убивать, а кого и когда нельзя, что следует при этом чувствовать и т.д. Но их и запомнить-то трудно, не то что следовать им.

Неразрешимость проблемы на индивидуальном уровне здесь и сейчас ведёт нас к попыткам обратиться к коллективной жизни в её дальней перспективе. Человек не в состоянии определиться, пока он предоставлен самому себе, но смысл происходящего может проявиться при более масштабном взгляде. Возникает идея общего дела, которое вовлекает в свою орбиту сменяющие друг друга поколения и служение которому может оправдать существование индивида, оплаченное столькими жертвами.

Какова может быть конечная цель этого дела? С одной стороны, возлюбив жизнь и увидев, насколько она сплетена со страданиями, можно прийти к мысли, что одно неотделимо от другого. Это значит, что лучший выход - прекратить всякую жизнь. Так любовь к жизни приводит к её отрицанию, а неприятие убийств к их культу. Убить всех, чтобы никто больше не убивал и не был убит. Мысль о коллективном самоубийстве, о самоуничтожении всей жизни как высочайшем предназначении человека и прогресса высказал Эдуард фон Гартман. Ну, а чтобы сам процесс ликвидации не был столь жестоким, можно сделать поправку и сказать о коллективной, или всеобщей, эвтаназии.

Другой выход основывается на предположении о возможности такого положения дел, когда одна жизнь не требует уничтожения или страдания другой. Это идеал своего рода тотального симбиоза. Он похож на предельной сложности динамичную головоломку, в которой нужно идеально приладить друг к другу бесконечное число подвижных частей, многие из которых имеют колющие и режущие края. Такая задача требует максимальных усилий и развития всех способностей, которыми одарены разумные существа. Но именно её решение оправдало бы те жертвы, которые мы приносим и принимаем.

Это я привёл только одно противоречие, с которым нам нужно справляться. А сколько их ещё... И лишь какую-то часть из них я рассматриваю в этом дневнике.

Comments

[antonk83.livejournal.com]

Ну, очевидно, что особое отношение к собаке или лошади связано с особыми отношениями людей именно с этими животными. Если считать мораль зависимой от отношений - то тогда различие не схоластическое, но мораль релятивизируется. В чем, впрочем, я особого криминала не вижу - релятивизируется по отношению к целым культурам все же.